Довольно сонной, расслабленной праздности!
Довольно козырянья в тысячи рук!
Республика искусства в смертельной опасности —
В опасности краска, слово, звук.

Громы зажаты у слова в кулаке, —
А слово зовется только с тем,
Чтоб кланялось событью слово-лакей,
Чтоб слово плелось у статей в хвосте.

Брось дрожать за шкуры скряжьи!
Вперед забегайте, не боясь суда!
Зовите рукой с грядущих кряжей:
«Пролетарий, сюда!»

Полезли одиночки из миллионной давки —
Такого, мол, другого не увидишь в жисть.
Каждый рад подставить бородавки
Под увековечливую ахровскую кисть.

Вновь своя рубаха ближе к телу?
А в нашей работе то и ново,
Что в громаде, класс которую сделал,
Не важно сделанное Петровым и Ивановым.

Разнообразны души наши.
Для боя — гром, для кровати — шепот.
А у нас для любви и для боя — марши.
Извольте под марш к любимой шлепать!

Почему теперь про чужое поем,
Изъясняемся ариями Альфреда и Травиаты?
И любви придумаем слово свое,
Из сердца сделанное, а не из ваты.

В годы голода, стужи-злюки
Разве филармонии играли окрест?
Нет, свои, баррикадные звуки
Нашел гудков медногорлый оркестр.

Старью революцией поставлена точка.
Живите под охраной музейных оград.
Но мы не предадим кустарям-одиночкам
Ни лозунг, ни сирену, ни киноаппарат.

Наша в коммуну не иссякнет вера.
Во имя коммуны жмись и мнись.
Каждое сегодняшнее дело меряй,
Как шаг в электрический, в машинный коммунизм.

Довольно домашней, кустарной праздности!
Довольно изделий ловких рук!
Федерация муз в смертельной опасности —
В опасности слово, краска и звук.