Шекснинска стерлядь золотая,
Каймак и борщ уже стоят;
В крафинах вина, пунш, блистая
То льдом, то искрами, манят;
С курильниц благовоньи льются,
Плоды среди корзин смеются,
Не смеют слуги и дохнуть,
Тебя стола вкруг ожидая;
Хозяйка статная, младая
Готова руку протянуть.
Приди, мой благодетель давный,
Творец чрез двадцать лет добра!
Приди — и дом, хоть не нарядный,
Без резьбы, злата и сребра,
Мой посети; его богатство —
Приятный только вкус, опрятство
И твердый мой. нельстивый нрав;
Приди от дел попрохладиться,
Поесть, попить, повеселиться,
Без вредных здравию приправ.
Не чин, не случай и не знатность
На русский мой простой обед
Я звал, одну благоприятность:
А тот, кто делает мне вред,
Пирушки: сея не будет зритель.
Ты, ангел stow, благотворитель!
Приди — и насладися благ;
А вражий дух да отжеяется,
Моих порогов не касается
Ничей недоброхотнмм шаг!
Друзьям моим ж посвящаю,
Друзьям и красоте тай день;
Достоинствам ж цеву зваю
И знаю то, что век наш тень;
Что лишь младенчество проводим —
Уже ко старости приходим,
И смерть к нам смотрит чрез забор.
Увы! — то как не умудриться
Хоть — раз цветами не увжтьея
И не оставить мрачный взор?
Слыхал, слыхал я тайну эту.
Что иногда грустит и царь;,
Ни ночь, ни день покоя нету.
Хотя им. вся покойна тварь.
Хотя он громкой славой знатен,
Но, ах! — и трон всегда ль приятен
Тому, кто век свой в хлопотах?
Тут зрит обман, там зрит упадок:
Как бедный часовой тот жалок.
Который вечно на часах!
Мгвэек, доколь еще ненастье
Не помрачает красных дней,
И приголубливает счастье»
И гладит нас рукой своей;
Доколе не пришли морозы,
В саду благоухают розы,
Мы поспешим их обонять.
Так.? будем жизнью наслаждаться
И тем, чем можем, утешаться,
По платью ноги протягать.
А если, ты иль кто другие
Из взаиых милых мне гостей,
Чертоги предпочтя златые
И яствы сахарны аарей.
Ко мне не срядитесь откушать, —
Извольте таоя вы толк прослушать:
Блаженстве не в лучах парфир,
Не в вкусе яств, не в неге слуха,
Но в здравии и спокойстве духа, —
Умеренность есть лучший жир.