Швейцар, поникнув головою,
Стоял у отпертых дверей,
Стучал ужасно булавою,
Просил на водку у гостей...

Его жена звалась Татьяна...
Читатель! С именем таким
Конец швейцарова романа
Давно мы с Пушкиным крестим.

Он знал ее еще девицей,
Когда, невинна и чиста,
Она чулки вязала спицей
Вблизи Аничкова моста.

Но мимо! Сей швейцар ненужный
Помехой служит для певца.
Пускай в дверях, главой недужной
Склонясь, стоит он до конца...

Итак... В гостиной пышной дома
Хозяйка — старая корга —
С законом светским незнакома,
Сидела, словно кочерга...

Вокруг сидели дамы кругом,
Мой взор на первую упал.
Я не хотел бы быть супругом
Ее... Такой я не видал

На всем пути моем недальном...
Но дале... Около стола,
Склонясь к нему лицом печальным,
Она сидела... и ждала...

Чего? Ждала ли окончанья,
Иль просто чаю, иль... Но вот
Зашевелилось заседанье:
В дверях явился бегемот...

Какого пола или званья —
Никто не мог бы отгадать...
Но на устах всего собранья
Легла уныния печать...

И заседанье долго длилось,
Лакеи чаю принесли,
И все присутствие напилось
Питьем китайския земли...

К чему ж пришли, читатель спросит.
К чему? Не мне давать ответ.
Девятый вал ладью выносит,
Уста сомкнулись, и поэт

Умолк... По-прежнему швейцара
На грудь ложилась голова...
Его жена в карете парой
С его кузеном убегла.